Мое пребывание в родном городе все больше напоминает зависание между странами, сезонами и даже временами суток. Начать с разницы в три часа: я так привыкла ложиться в 23 часа по GMT, что здесь засыпаю, следовательно в GMT+3. Приятно, что не требуется вставать в шесть: полагаю, мой организм отнесся бы без энтузиазма к подъему в 3 часа утра.
В Москве — то же несуразное межсезонье, какое в свое время потрясло меня в Манчестере. Уже середина ноября, а я все еще хожу в осеннем кожаном пальто, а то и в куртке. Семь лет назад в это время было уже куда холоднее.
И от всего этого кажется, что я никуда и не уезжала, что, стоит лишь сесть в метро, и через каких-нибудь полтора часа я буду в Манчестере. Раньше у меня было такое же ощущение по возвращении из Питера: я была готова гулять по Невскому, всего лишь доехав до «Охотного Ряда». Впрочем, в Москве действительно можно уловить атмосферу Питера. Я однажды вспомнила о нем, переезжая Яузскую площадь в троллейбусе, шедшем от Таганки к Солянке. Недавно подруга открыла для меня Ильинку как одну из питерских по ощущению улиц. Наверное, если я призову на помощь ассоциативную память и воображение, я смогу найти в Москве отражения Манчестера, а почему бы нет? Судя по увиденному в нескольких Живых Журналах, готы и панки встречаются в Москве едва ли не чаще, чем в регионе Англии, откуда они пошли есть. И не только встречаются, но и играют стилизованные свадьбы и принимают участие в выставках похоронных услуг.
Я замечаю вещи, которые мне удалось изменить в себе и которые совсем не изменились в людях. Да я и от города ожидала больших перемен, а они большей частью затронули поверхность. Москва влюбилась в пластические операции, на ее зданиях все меньше морщин, те, что есть, выравниваются постепенно, но под этим флером благополучия и успеха — все та же истеричность и ощущение безысходности оттого, что живешь «не там» и «не так».
И от этого возникает какое-то странное ощущение: где я? в какой стране? сколько прошло лет? И главное — есть ли мне здесь место? Нет желания «умнеть», если под этим понимать слияние с массами в их ощущении безысходности. Нет желания становиться завсегдатаем больших тусовок, потому что выражение «адское бабло» и платье haute couture вовсе не гармонируют друг с другом, а стиль, как и секс, начинается в голове, а не в момент одевания/раздевания. Нет желания быть русским ни в том «загадочном» смысле, когда мы вечно что-то ищем и вечно чем-то недовольны, ни в том, в каком мои соотечественники нынче известны зарубежом: как богемно-деловая тусовка, разбросанная по средиземноморским просторам.
Пожалуй, этот приезд — самое прекрасное, что могло случиться. Впереди будет еще много замечательных моментов, но, как сказал Гарсиа Маркес, «каждый хочет быть на вершине горы, не понимая, что истинное счастье ожидает его на спуске«. Как и в случае с научным сообществом, я хочу быть частью творческого сообщества лишь настолько, насколько это позволяет мне оставаться близкой к людям. Вы представляете себе, чтобы толпа народа с фотоаппаратами гонялась за Эйнштейном?